Клементий-Иосиф Евгений Колачковский

Записки генерала Колачковского о войне 1812 года.
Предисл. и пер. К. Военского. - 1911.

Колачковский Клементий-Иосиф Евгений (1793 - 1873), в 1812 г. - капитан 5-го (польского) корпуса Понятовского, впоследствии генерал-инженер.

/ с.28-30 /

5-го (17-го) августа, рано утром, войска V корпуса, отдохнув, стали в ружье, в парадной форме, и до 9-ти часов утра ожидали приказа. В этот час прибыли адъютанты и сообщили князю Понятовскому приказ императора.

Пятый корпус двинулся вперед в сомкнутых колоннах; кавалерия скрывала это движение на правом крыле и отбросила неприятельские посты, расположенные вдоль Днепра. Мы встретили императора, который бодро приветствовал нас и приказал в его присутствии произвести перемену фронта таким образом, чтобы правым крылом подойти к Днепру.

Это движение вышло не особенно гладко. Наполеон рассмеялся, видя ошибки, и сказал: «Это молодые войска».

Затем он подозвал князя Понятовского и, указав ему пункт атаки, поручил вытеснить неприятеля из Днепровского предместья и угрожать неприятельским мостам.

Это приказание было исполнено. Генерал Зайончек, с пехотными 3-м, 15-м и 16-м полками, приблизился на картечный выстрел к правому оврагу и приказал своим стрелкам спуститься вниз. Вскоре начался сильный ружейный огонь.

В то же самое время 18-я дивизия начала со стороны Днепра атаку предместья Раченки. Артилерия V-го корпуса, под общим начальством генерала Пеллетье, в числе 42 орудий, заняла позицию на возвышенности на правом фланге, чтобы открыть мосты и обстреливать противный берег, на котором по близости маленькой церкви, были расположены русские тяжелые батареи. Между нашими и русскими батареями завязался сильный огонь. Падали люди и лошади, сменялись разбитые лафеты, орудийные передки и зарядные ящики взлетали на воздух. Действительно, это была прекрасная картина! На левом фланге нашей батареи остановились король Неаполитанский и князь Понятовский, разговаривая между собой самым непринужденным образом, как будто бы их не осыпал град пуль. Этот огонь продолжался два часа, потом стал затихать и с той и с другой стороны. В это же время шла атака нашей пехоты. Неприятельские стрелки были вытеснены из оврага и из Никольского предместья, а полки 16-й дивизии вытеснили его даже с прикрытого пути. Но на этом должны были остановиться их усилия. В 32-х футовых стенах не было бреши, а ружейный огонь не давал к ним доступа. Французская артилерия старалась пробить в них бреши, но все усилия, направленные против стен в 18 футов толщины, были тщетны.

Нужно было вывести из огня 16-ю дивизию, которая несла большой урон, и укрыть в овраге и в горящем предместье Никольском.

В этом деле мы потеряли полковника Закржевского, командира 3-го пехотного полка, и подполковника Подханского. В главном штабе был ранен дивизионный генерал Зайончек - в ногу ружейной пулей. Здесь мы имели дело с корпусом Дохтурова, а в особенности с 6-м егерским полком корпуса Раевского.

Другая атака, направленная против предместья Раченки, в начале шла очень успешно. Генерал Грабовский, во главе 18-й дивизии, с тремя пехотными полками: 2-м, 8-м и 12-м, вытеснил неприятельскую пехоту из надднепровской долины и овладел предместьем, но тут к русским подошло подкрепление, состоявшее из гвардейских пеших егерей и одной бригады из дивизии принца Евгения Виртембергского, и сдержало натиск нашей пехоты. Дело дошло до рукопашного боя в самом предместье, которое все погибло в огне. Потери с обеих сторон были очень велики, но наши потери были больше.

Погиб общий любимец - генерал Михаил Грабовский. Это был офицер, исполненный талантов и мужества. Погиб также и капитан 2-го пехотного полка Гаварт; 2-го пехотного полка полковник Круковецкий был ранен в руку пулей. Пало много офицеров и нижних чинов, но ужаснее всего то, что много раненых сгорело в огне. После обоюдного упорного боя, длившегося несколько часов, не желая подвергать нашу пехоту еще большим потерям, так как она никоим образом не могла бы ни разбить стен пулями, ни овладеть мостом, который был покрыт целой линией прибрежных стен, мы отступили от предместья и укрылись в извилинах оврага.

В этом положении нас застала ночь. Смоленск, зажженный нашими гранатами, был весь объят пламенем. Битва стихла часам к 9-ти вечера. Французам досталось не меньше, чем нам. Маршалы Даву и Ней штурмовали Красненское и Мстиславское предместья и старались овладеть Малаховскими воротами (средними) и Сигизмундовой башней*, но, когда подошел принц Евгений Виртембергский, они были оттеснены и должны были отказаться от дальнейших штурмов. Артилерия этих корпусов также тщетно пыталась сделать брешь в стенах. Сигизмундова башня была, конечно, самым слабым пунктом, против которого следовало сосредоточить огонь всей артилерии, а затем штурмовать его достаточными силами. Ошибка, сделанная здесь, стоила нам дороже, чем большая битва. Великая армия потеряла в этом бою 12000 чел., из коих на V-й корпус пришлось до 1000 чел.

Часть ночи я провел на холме над главным оврагом оттуда мне открывалось чудное зрелище горящих куполов и башен, обрисовывавшихся на темном фоне неба. Всю ночь царил полный покой. Наши дозоры доходили до крытой траншеи, но все было спокойно. С первыми проблесками дня, отдельные солдаты наши, не видя пред собой неприятельских постов, подвигались постепенно все дальше и дальше, прошли крытую траншею и рвы и дошли до одного из отверстий пробитых в стене. Город был пуст. Барклай, ночью, с величайшей тишиной, в полном порядке, приказал своим войскам выступить и двинулся на Московский тракт, сжегши за собой мосты.

* - Королевский бастион.